Сладка ягода Александры Быбиной
Село встретило меня весенними ручьями и… белым снегом. Привыкнув к грязным сугробам на обочинах дорог города, я была поражена прозрачными ручьями на Гордеевке и, хоть и талыми, но всё ещё чистыми сугробами.
На плечах этих тыл держался
Александра Степановна, маленькая, сухонькая, увидев меня с фотоаппаратом, забеспокоилась.
– Алла, хорошо ли я сряжена? – повязывая на голову платочек поновее, обратилась она к Алле Фадеевой, сотруднице Варганской библиотеки.
И получив утвердительный ответ, пригласила меня к столу. На нём уже лежали старые чёрно-белые фотографии. Я рассматриваю снимки и слушаю труженицу тыла.
– И, милая, всякого я в своей жизни повидала, и хорошего, и плохого, – вздыхает она. – В войну дороги чистили, потом послали щиты вдоль дорог ставить (чтобы не переметало). Потом дали нам с Полюшкой Хрулёвой по лошади, послали дрова возить. Мужики грузили, а мы вожжи в руки – и везём к реке.
Сейчас трудно представить, как можно сажать картофельные очистки, выпекать хлеб из гнилой картошки и выпиливать части досок и брёвен на подловке, чтоб растопить печь. Но Александра Степановна, тогда Шура, знает об этом не понаслышке.
– Потом в Ядрине работала, опять же на лошади, возили щебёнку к мосту через Суру, укрепляли, – льётся её речь, как варганский ручей. – Как в Ядрин попала? Так колхоз направлял. Кого куды, а нас туды послали.
Многие события стираются в памяти, да и не мудрено за 98 лет что-то подзабыть. Но на мой вопрос, помнит ли она день Победы 1945 года, Александра Степановна встрепенулась:
– Да, да! Мы были дома, и вдруг кричат с улицы: «батю зови, Шура, выходи! Победа!». Я выбежала на улицу, стою и плачу.
Послевоенные вёсны
Молодость всегда берёт своё. Конечно, можно вспоминать голод, холод, лишения. А можно улыбнуться тому, как собирались компаниями зимними вечерами. Сегодня у одних, завтра у других. Девушки рукодельничали, парни невест присматривали.
Нашёлся жених и для Шуры, соседский парень. Поженились, потекла семейная жизнь.
– Мы тогда все крыжовником занимались, – вспоминает собеседница. – Картошку, моркошку, конечно, тоже растили. Но крыжовника – целый огород. Осенью устраивали «помочь» – соседи приходят – и все вместе режем черенки крыжовника, готовим к весне. В другой день к другим идём помогать.
Про варганский крыжовник стоит сказать отдельно: долгое время он был основной статьёй доходов колхозников, которые работали за «палочки». А вот за ягоды и черенки платили деньги. Сорт «финик» был очень популярным. Когда в 90-е началась разруха, настоящий старый сорт пропал почти везде, а в Варганах сохранился. И селекционеры приезжали сюда, чтобы восстановить сорт. И с Марий Эл, и даже из Китая.
– Возили в Астрахань на пароходах, в больших плетёных корзинах, – улыбается Александра Степановна. – В лаптях, в платочках, вертим головой: куда нам? Да вон, отвечают, идите на корму.
На вырученные деньги молодая жена Шура купила 4 подушки, набор стопок и ещё что-то для кухни. Ну и, конечно, быть в Астрахани и не купить солёных рыбьих голов да икры?
– А обратно на самолёте лететь. Я говорю тётке своей: «Кока, а как лететь-то? Не боязно?». А она мне отвечает, мол, полетишь, узнаешь, – смеётся собеседница. – Ну вот, села я в самолёт, полетела. И нормально, не трясёт!
Дающая силы земля
Незаметно фотографии на столе сменились конфетами, пирожными, мы пьём чай, разговаривая о том о сём. Например, про то, как на смену крыжовнику пришли огурцы. С удивлением узнала, что для большой теплицы специально закупались пчёлы.
– А как же? Это сейчас самоопыляемые огурцы, а тогда приходилось и пчёлами заниматься, – объясняет Алла Фадеева.
2 теплицы были и у Быбиных, работы они не боялись. В семье двое сыновей, надо их одеть, обуть, выучить. Потом дети обзавелись своими семьями, пошли внуки, правнуки. С двумя теплицами справляться стало трудно, оставили одну.
Несколько лет назад сын Аркадий овдовел и вернулся из Нижнего Новгорода в родные Варганы, матери помогать.
– Он сажает картошку, ёму неудобно одному-то, – рассказывает Александра Степановна. – Я думаю, дай помогу. А у самой сил нет. Вот взяла ведро картошки, помогаю. На коленях, ползком, кое-как. Посадили. Говорю: Аркаша, уж на следующую весну сам сажать будешь, не доживу я. А он: поживи ещё!
На следующую весну она опять помогала сыну сажать картошку.
– Всю жизнь работала, сейчас тяжело стало, а вот живу, – словно удивляется она, – даёт Бог сил.
